Русские в Молдавии

Алла Коркина. Нездешний свет

Алла Коркина родилась в с. Вохма Костромской обл. Жила и училась в Южно-Сахалинске, Ровно, окончила в Кишинёве музучилище им. Няги (отделение народного танца), училась на филологическом факультете Кишиневского госуниверситета, окончила переводческое отделение Литинститута (1970). Балерина, поэт, писатель. Член Союза театральных деятелей РМ; «Маэстро литературы» РМ; член СП Молдовы; член Союза журналистов РМ; Сопредседатель Центра Русской культуры в РМ; Председатель «Есенинского комитета Молдовы», автор 21 книги стихов и прозы; лауреат Есенинской премии (2010 г.)

В ТЕАТРЕ

Приду… О, этот первый акт!
Девчонки в пачках…
И всё во мне замрёт им в такт,
И всё проплачет.
О, сцена… Я была робка.
Такая жалость…
Ты, как весенняя река,
Мне не давалась.
Ни вброд, ни вплавь,
Дух леденя,
Река из вальсов,
И свет, как страх, входил в меня,
Влюбляя властно.
Тогда на выручку – о, жизнь! –
Спешила музыка
И колдовала – обожгись,
Люби и мучайся.
И каждый раз, как прихожу, –
С тем встречу праздную,
Что не давалось мне (о, жуть!):
Сквозняк, парадные.
Здесь слёзы зависти, и вновь
Зовут и молятся
Моя крылатая любовь,
Балет и молодость.

ТАИНСТВЕННЫЙ СВЕТ

Мне двенадцать… Мой поезд летит.
Но куда он спешит? Я не знаю.
Это кажется мне, что латынь
Так понятна в шумихе вокзальной.

Что случаен в судьбе Кишинёв,
Только мною ли город мой выбран?
Для меня этот город так нов,
Он лучом ранним солнечным выткан.

Навсегда надо мной эта власть
Детской грёзы, ночного мечтанья,
Где с любовью к балету слилась
Нежность к городу. Вёсен мерцанье...

О, какой же таинственный свет
Излучали его переулки,
Где опального Пушкина след
Затерялся на дальней прогулке.

Как же сердце мое влюблёно
И не знает всей будущей боли…
Распахни в нашу юность окно,
Где апрелями дождик просолен…

ОЖИВАЛИ ЧУДЕСНЫЕ СНЫ

Примэвара – первое лето
По-молдавски, по-русски – весна.
Мне казалось, что вся планета
Пробуждалась, смеясь, ото сна.

Город юности, щедро дарящий
Огоньки тюльпанов во мгле.
Невезенье случайно, а чаще
Мне везло на весенней земле.

Как любила его закоулки
И внезапный приход весны,
Тот, где в холоде древней шкатулки
Оживали чудесные сны.

Мне о многом взахлёб мечталось
И, конечно же, о любви.
Словно пламя сирень металась,
Ты мне чудился: лишь позови…

И сильнее, искренней чувства,
Безрассудней, чем первой любви,
Я не знала, когда стоустно
Пели юности соловьи.

МОЛДАВСКОЕ ВИНО

А вино молодое горит,
Сотворенное истово, жертвенно.
В нём полынь вековая горчит,
Кровь лозы с златом солнца повенчана.
Не стареет, не меркнет вино,
Вкус с годами изысканней, тоньше…
Как поэзия в чем-то оно,
Лишь любителей, правда, побольше.

1975

БЕРЁЗЫ МОЛДАВИИ

Как сюда забрели вы, сестрички?
Из рязанских лесов, из купавинских рощ,
Где летят на холодной заре электрички,
Так что рощи бросает в дрожь.

Я однажды в неясной печали
Забрела в ваш прозрачный лесок…
Вас когда-то солдаты сажали
В сорок пятом, и лес не усох.

Здесь, среди свеченосных каштанов
И задумчивых тополей,
Свет земли моей долгожданный
Трогательней и милей.

И, когда мне взгрустнётся и просто
Забреду в очарованность их,
Утешительно светят берёзы,
Словно души прабабок моих.

1974

MAТЕРИ ЛЮБИМОГО

Пока меня целует милый,
Пока с иконы смотрит Бог,
Шаги, как шелест листьев, мимо –
И в кухню, где стоит пирог.
Она всех в доме примирила,
Сама и сына подняла.
Что имя женщине «Мария»,
Я, как впервые, поняла.
Наш мальчик светел, безрассуден,
Он может расшибиться насмерть,
Дитя машин, проспектов, студий,
Простудится и схватит насморк.
Мы, любящие, с ней сойдёмся –
И одинаковы глаза.
А он не в духе, наше солнце,
Ах, как ступить, ах, как сказать...

* * *

Мой звёздный час украден вами,
Лжецы, деляги и рвачи.
В бездействии и чувство вянет,
Мои года – вы чьи? Вы чьи?
Кому достались ненароком,
Кто вас, бесценные, забыл,
Как на скамейке одинокой
Ненужный зонтик, что бескрыл?
Доверчиво я промечтала,
Пока рвались вы к власти, злясь.
И столько в голосе металла,
Когда она досталась, власть.
Но что судьба моя в стремнине
Высоких, добрых дел страны...
Вы и её лишили ныне
Минуты звёздной – без вины.
Вы лик прекрасный исказили
Доносами и суетой.
И вы её виной пронзили,
Рождённою душой пустой.

1989

ЦЕРКОВЬ

Свято-Георгиевская церковь
В своём сиянье голубом
В день пасмурный и то не меркнет,
Сияя золотым крестом.
Быть может, в веке прошлом Пушкин
В неё в смятеньи заходил,
Хор ангелов-детей послушать,
Молясь за всех, кого любил.
И нас в года гражданской смуты,
Как запоздалая любовь,
Спасает в тяжкие минуты,
Давая свой небесный кров.
Здесь первой исповеди благо
И первый в жизни духовник,
Христова причащенья влага,
Немыслимая древность книг.
Свет веры долго шёл, однако,
Ведь трудно выйти нам к себе
Из лабиринта улиц в слякоть,
Но церковь – чудо в серебре.
Здесь – вне России – в Кишинёве
Одни идут к тебе, грустя,
Другим чужд голос веры, крови,
Живут не каясь, не крестясь.
Чем кончится земная драка?
Но ты – часть родины моей.
И Богородица из мрака
Глядит на ветреных детей.

2000

ЛИЦ НЕЗДЕШНИЙ СВЕТ...

Разрушен храм,
сияет синь
Сквозь купол в Суздале старинном...
О, в запустеньи не покинь
Нас, ангел в городке былинном.
Огонь свечи так грустен, тих,
Сквозь копоть фреска проступает...
Какие лица... я таких
Ищу, ищу, но не встречаю...
Красивых знаю, но иной
В них облик красоты – привычный:
То чувственный, то ледяной,
Раскормленный и ироничный...
Но этих лиц нездешний свет,
Что поразил меня в том храме,
С погасших фресок, как с планет
остывших,
был и правил нами.
Божественная красота,
Как нужно жить, к ней приближаясь?
И совершенный лик Христа
Жив, вечно с пошлостью сражаясь.
Да, красоты нездешней свет
Даётся нам во тьме терзаний,
Как будто проступает след
Иных, забытых здесь сказаний.

РУСЬ В СЕНТЯБРЕ

Ах, хорошо бы горечи не знать,
А только чтоб светила мне с пригорка
Церквушка, да кричали свадьбе «горько!»
И времена тем радостным связать.

В небесное одеты купола,
Цвет нестеровских ясных глаз пастушьих.
К подножию разрушенной церквушки
Я горькую рябину принесла.

Двадцатый век жестокий позабыть,
Где каждая семья хранила тайну,
И где Христу грозил исход летальный,
А без него святой Руси не быть.

В России нужно долго-долго жить,
Увидеть реставраторов старанье,
И леса золотого замиранье,
И с верою в грядущее дружить.

Русь в сентябре, ты – голубой дымок,
Я красоте твоей нетленной верю,
Хотя и помню каждую потерю,
Но вздох любви и лёгок, и глубок.

И думаю: ах, хорошо бы жить
Когда, как юность,
светит мне с пригорка
Рябина. Слышать свадебное «горько!»,
А остальное горькое простить.

ОХРАННАЯ ГРАМОТА

Что взять охранной грамотой
В грядущее своё?
Над нашими над храмами
Кружится вороньё,
Когда пространство выдуло
И до зари темно.
Талант объявят выдумкой,
Пусть бьётся средь тенёт.
Любовь? Ожегши пламенем,
Растаяла дымком.
Друзья? Делились планами
И предали тайком.
Но есть ещё ты, родина!
Я оглянусь окрест...
Мы были ею отданы
На смуту этих мест.
И пусть грозит неистово,
Враг-друг, как он ни крут.
Я верю, Божья истина
Нас защитит средь смут!

1994

РЕЧЕНЬКА

Не холодная Лета
Жизнь уносит мою,
Просто реченька эта,
Над которой стою.
Эта реченька чистая,
Что с дождём пополам,
Где берёзовым листиком
Жизнь моя проплыла.
Поняла, загрустила...
Ей не скажешь – постой!
Все, кого я любила,
Не со мной, не со мной...
Над бедою и ложью
Журавлей перелёт...
Кто придёт помоложе,
Тот получше споёт.

1977